Приглашаем посетить сайт
Статьи на букву "П" (часть 2, "ПОС"-"ПЮИ")
|
En.: Yes set Последовательное принятие относится к косвенным внушениям. Оно заключается в констатации очевидных фактов, с которыми пациент может только соглашаться: «Вы сидите здесь... вы можете слышать... и т. д.», и в «сцеплении» с ними предложения, к реализации которого мы стремимся, например: «...Вы можете внимательно следить за...» Использование последовательного принятия - одно из самых эффективных средств утилизации внушения и в этом смысле оно носит характер манипулирования (см.: Erickson & coll., 1976). В новом гипнозе последовательные принятия особенно часто используются для сосредоточения пациента на собственной кинестетике («Вы можете ощутить, что происходит сейчас в вашем теле...», или «...ощущать состояние комфорта и релаксации по мере того, как они развиваются» и т. д.). В последнем случае последовательное принятие способствует достижению феноменов, которые нельзя получить одним усилием воли. Последовательное принятие - это частный случай психической предрасположенности. |
|
En.: Post-hypnotic period Мгновения, следующие за пробуждением, могут быть продолжением гипнотического состояния, и в этот момент мы должны быть особенно бдительными. Эриксон советует как можно яснее разграничивать состояние гипноза и постгипнотический период и как следует разделять эти два момента в сознании пациента. Для этого он предлагает при пробуждении отвлекать внимание пациента, что способствует забыванию и разграничивает эти два момента. Нередко в постгипнотический период пациент некоторое время пребывает в неуверенности, не зная точно, в каком он состоянии. При этом очень легко, если нужно, реиндуцировать гипноз простым вопросом: «Считаете ли вы, что сейчас полностью проснулись?», тоном голоса предполагая (импликация) сомнение. Реиндукция при этом гарантирована. |
|
En.: Post-hypnotic suggestion Возьмем знаменитый пример: в прошлом веке пациенту под гипнозом нередко говорилось, что завтра он трижды раскроет свой зонт в определенном месте. На другой день наблюдатели имели возможность с удивлением убедиться, что пациент подчинялся внушению и находил для своего поведения приемлемое объяснение. Эриксон уточняет, что в случае постгипнотического внушения пациент, как правило, не осознает, что совершено внушенное действие (Erickson & Erickson, 1958). Это пример прямого постгипнотического внушения, считающегося типичным для гипноза. В психику пациента как бы вписывается без его ведома предстоящее ему поведение. Остается открытым вопрос: всякое ли поведение можно таким образом внедрить в психику пациента? Традиционный гипноз широко использует прямое постгипнотическое внушение в терапевтических целях; вот некоторые удачные показания для этого, рекомендованные Вайтценхоффером (Weitzenhoffer, 1988, II): уменьшить мышечный спазм, улучшить аппетит, вызвать и усилить лактацию, контролировать приступы потливости, контролировать тошноту, помочь поддерживать неудобное и утомительное положение тела, облегчить исследование тазовых органов, вызвать сновидения и т. д. Новый гипноз ставит под сомнение обоснованность использования подобных автоматических эффектов, когда смешиваются гипноз и внушение, считая более корректным сказать, например: «Вы забудете все, что в этом опыте окажется ненужным для вас». Мы полагаем, впрочем, что в некоторых случаях, таких, как контроль хронических болей, подходят все средства, в том числе и прямое массированное постгипнотическое внушение. Что касается открытого постгипнотического внушения, то оно уместно во всех случаях, например: «Ваше бессознательное в ближайшие дни найдет решение вашей проблемы...» Современные авторы (Spanos, 1989) полагают, что при этом эффект, не будучи автоматическим, окажется поведением, активно «направляемым на достижение цели». Параллельно пациент использует особую стратегию, чтобы забыть о своем собственном действии; другими словами, обработка информации в постгипнотической ситуации происходит так же, как и во всех прочих ситуациях (Lynn & coll., 1989). В этом смысле поучительны следующие опыты: Фишер (1954) просил пациентов после окончания гипнотического сеанса почесывать ухо всякий раз, как они услышат слово «психология». Опыт удавался, только если это слово произносилось в контексте эксперимента, а не всякий раз, когда его слышали случайно, вне связи с экспериментом; следовательно, данное поведение вряд ли было по-настоящему автоматическим. |
|
En.: Emergence of hypnosis in the scientific world Обстоятельства, при которых гипноз вошел в историю научной мысли, таковы, что продолжают оказывать влияние на наши современные представления о нем. Например, на концепцию гипноза накладывают отпечаток упоминания о сне и представления о пассивности, которую подразумевает гипноз. Полную информацию об истории гипноза можно найти у Бэрруканда (1967), Элленбергера (1970) и у Лоуренса и Перри (1988). Вероятно, еще в древности использовались - зачастую в лечебных целях - возможности некоторых психологических состояний; людей изумляли их проявления в магическом или религиозном контексте. Со времен Месмера можно проследить историю сменявших друг друга концепций. Их авторы иногда в чем-то предвосхищали появление нового гипноза. Понятие гармонии Месмера, понятие о том, что загипнотизированный знает, что для него полезно, выдвинутое Пюисе-гюром, признание ведущей роли за пациентом, как это понимал Фариа, важность исключительного внимания, на которое указывал Брайд, утверждения Жанэ о необходимости разделять гипноз и внушение... Все эти представления вполне современны. Со времен Бернгейма и его школы утвердился определенный тип гипноза. Труды и серьезность этих исследователей заслуживают уважения. Но, будучи ограничены концепциями и психологическими знаниями своей эпохи, они смешивали гипноз и внушение. Именно так можно понять «историческое заблуждение гипноза». |
|
En.: Anticipation Во время гипноза часто приходится описывать пациенту то, что действительно происходит, чтобы он чувствовал, что его сопровождают («Я вижу, что ваши глаза моргают и начинают закрываться...»), а также для того, чтобы усилить непроизвольно возникающие феномены. Иногда бывает, что оператор предвосхищает появление феноменов, которые только-только намечаются. Например, если наблюдается подрагивание только одного пальца, можно внушить, что произойдет настоящее движение. Иногда Эриксону удавалось внушить закрывание глаз, просто сказав «совсем закрыты...» в тот момент, когда он замечал такое стремление (Lastig, 1974). Этот способ косвенного внушения аналогичен использованию свершившегося действия. Предвосхищение - это нечто среднее между простым прямым внушением и ратификацией феномена, при которой инициатива передается пациенту. Оно эффективно именно своей двойственностью. |
|
En.: Proposal Термин «предложение» намного удачнее термина «внушение», поскольку вся современная литература по гипнозу наводит на мысль о том, что гипнотическое внушение связано с принуждением (см. коммуникация). Пациенту должно быть совершенно ясно, что он волен не принимать то, что ему не подходит из сказанного терапевтом. Хорошо, если мы хотя бы между собой пользуемся языком, отражающим наши представления. |
|
Fr., En.: Precautions Гипноз не является опасным подходом. Тем не менее, определенные меры предосторожности необходимо соблюдать. Необходим минимальный анамнез. Помимо прочего, он помогает выявлению психологических травм (см. отреагирование). Я советую разъяснять пациенту, что он в любой момент волен делать то, что считает нужным, в частности, самостоятельно выйти из гипноза, если пожелает. Такой ориентир очень важен для того, чтобы избежать тревоги, которая может возникнуть в ходе сеанса. Несложно соблюдать и другую предосторожность: пациенту следует сказать, что если мы сами пожелаем остановить опыт, то слегка похлопаем его по плечу. В данном случае речь идет о невербальном сигнале пробуждения, к которому мы можем прибегнуть в случае надобности. Предосторожности устные, используемые входе работы, являются частью шаблонных фраз. Многие из них бесценны, поскольку позволяют создать благоприятные условия для работы. Определенных предосторожностей требует и прямое внушение. Относительная «принудительность» гипноза, конечно, не достаточна для того, чтобы заставить пациента выполнить неприемлемое для него приказание, но она может вызывать напряжение и стать причиной осложнений. Прямое терапевтическое внушение, вделанное из лучших побуждений, рискует оказать давление на не готового к этому пациента. Постгипнотическое внушение следует применять с осторожностью, поскольку предполагается, что оно запечатлевает в душе пациента тип поведения, который пациент не реализовал бы спонтанно. Его нужно использовать только открыто. Сразу после выхода пациента из гипнотического состояния следует восстанавливать то, что было изменено: мышечный тонус, ощущения, искажение времени, возврат в настоящее время и т. д. Точно так же и укрепляющие внушения - внушение благополучия, доверия (Hartland, 1971) - являются полезными ориентирами, которыми не следует пренебрегать. В виде дополнительной меры предосторожности при работе с пожилыми или больными людьми я советую терапевтам положить руку на запястье пациента, одновременно контролируя мышечный тонус и пульс. Наконец, в отличие от Эриксона, я утверждаю, что нежелательно гипнотизировать своих детей или родственников, поскольку старые неурегулированные отношения могут оказаться плохо контролируемым материалом (см. трансфер). |
|
En.: To weigt a suggestion Всегда лучше формулировать предположение так, чтобы оно имело относительный характер и не смогло стать неконгруэнтным или войти в противоречие с фактами. Вместо того чтобы говорить: «Вы испытываете чувство комфорта», лучше сказать: «Ощущение комфорта, которое вы открываете...». Такая манера изъясняться приближается к использованию неопределенных слов или к предложениям, привязанным ко времени. Этому необходимо научиться, чтобы практиковать новый гипноз, поскольку любая неконгруэнтность ведет к восстановлению реакций ориентации во внешней реальности и действует в направлении, противоположном желаемому. Эта методика гораздо важнее, чем кажется на первый взгляд. |
|
En.: Trance indicators Не существует признаков, позволяющих тестировать гипноз в прямом смысле слова, и те гипнотические проявления, которые оператор усиливает, являются таковыми только предположительно. Классические признаки гипнотического состояния свидетельствуют прежде всего о состоянии релаксации, которую обычно стараются вызвать в начале гипноза: тоническая неподвижность, разглаживание лицевых мышц, опущенные веки, замедление дыхания, психомоторная заторможенность, замедление рефлексов (мигательного, глотательного и т. д.), мышечные подергивания, легчайшие движения головы, кажущееся отсутствие инициативы... (Erickson & coll., 1976). По мере того, как оператор ратифицирует эти признаки как знаки гипноза, он способствует появлению и стабилизации гипнотического функционирования. Знаки пассивного подчинения являются критериями внушения, которое может примешиваться (или не примешиваться) к феномену гипноза. Появление так называемых специфических феноменов, таких, как каталепсия или способность контролировать боль, скорее впечатляюще, но никоим образом не специфично. Типичная гипнотическая реакция - это реакция, которая возникает неожиданно, в основном в ответ на сообщение оператора, и рассматривается пациентом как непроизвольная. В этом смысле незаменимым индикатором, свидетельствующим о совершающейся работе, очевидно, является сигналим (Erickson & Rossi, 1981). |
|
En.: Touch Первые экспериментаторы доказали, что прикосновение способствует гипнозу (см. Месмер, Эсдайль, Льебо). Даже теперь многие наши коллеги часто касаются своих пациентов (пациенток) на уровне висков, волос, рук, груди или бедер... Мы придерживаемся иного мнения. Я думаю, что прикосновения отнюдь не безобидны именно потому, что они эффективны с точки зрения гипноза. Мы не знаем точно, как они могут быть истолкованы или «метаболизированы» пациентами. Это ингредиенты риска, которые в дальнейшем могут только усложнить нашу задачу (см. артефакт). Единственное прикосновение, которое мы себе позволяем, это прикосновение к запястью пациента во время каталепсии руки; оно нейтрально и всегда уместно, поскольку является аналогом исследования пульса. |
|
En.: To accept Чтобы помочь пациенту достичь гипнотического состояния и что-то изменить в себе, новый гипноз рекомендует - принимать то, что несет в себе пациент, то есть его идеи, его заботы, его речь... Это единственно конструктивная исходная позиция (Erickson, 1986); - принимать пациента таким, каков он есть, с его «референтными рамками». Как только пациент осознает, что вы понимаете его симптомы, его состояние, что вы готовы заниматься этим состоянием, таким, каково оно есть, он сможет обрести ориентацию на реальность и дать ей нужное направление (Erickson, 1986). С этого момента в новом гипнозе становится возможным сопровождение пациента в его опыте и в его работе (Erickson & Rossi, 1981). |
|
En.: Hypnotic coercion В обывательском представлении гипноз - это техника, позволяющая оказывать воздействие на другого человека посредством более или менее тайных приемов, иногда незаметно для «жертвы», кроме того, появление феномена гипноза в научном мире произошло благодаря Месмеру, Пюисепору, Брайду, Бернгейму и Фрейду, разделявших такое представление. Фариа и Шарко в силу разных причин принадлежали к той части исследователей, которые не считали гипноз средством господства или влияния на других. Некоторые представители Нансийской школы даже утверждали, что с помощью гипноза можно заставить наиболее внушаемых пациентов совершить «самые страшные преступления» (Bemhaim, 1916). Уже в наши дни один из заслуживающих доверия авторов (Campbell Pern, 1990) приводит случай с эстрадным гипнотизером, который во время сеанса с участием девяти женщин совершил покушение на стыдливость пяти из них, описавших впоследствии свое поведение как непроизвольное и крайне неприятное. Лоуренс и Перри в своем превосходном труде (1988) сделали полный обзор случаев подобного использования гипноза. Они отмечают, что представление о насильственных возможностях гипноза, или магнетизма, имеет психологические корни в идентификации с древними верованиями, в том числе с колдовством (стр. XVII). Были описаны и обсуждались многочисленные судебно-медицинские случаи (стр. 240-280). В частности, Лиежуа (1897) в своей лаборатории добивался от испытуемых признания долгов, денежных подарков, фальсификации документов. Лоуренс и Перри с юмором рассказывают о молодом враче Томасе Питте, который во время поездки в поезде гипнотизировал баронессу Ротшильд и, чтобы убедить ее в своей успешности, «позаимствовал» в качестве доказательства ее драгоценности. Позже он был задержан и с трудом доказал свои честные намерения (стр. 283). Я лично думаю, что гипноз не имеет отношения к этим феноменам и что речь здесь идет об самоисполняющихся предсказаниях (Godin, 1990е). Гипноз в этом случае - только фактор поддержания веры. Бели я действительно считаю, что способен подчиниться кому-m, эю может в конце концов осуществиться. Этт банальный, несмотря на свою важность, феномен мало и плохо изучен. Он лежит в основе исторического заблуждения, смешивающего гипноз и внушение. «Транс никоим образом не способствует реализации того, что внушено» (Erickson, Rossi & Rossi, 1976). Эриксон также говорит о пациентах: «Они свободны выйти из транса в любой момент, не согласуя это с вами» (там же). |
|
En.: Acceptance of suggestions На заре появления гипноза считалось, что магнетизер, которого позже стали называть гипнотизером, обладает властью навязывать свои внушения пациентам, которые вдруг становятся пассивными (см. Месмер, Пюисепор, Брэйд, Льебо и Бернгейм). Бернгейм хорошо понимал разницу между принятием внушения и его реализацией, но он полагал, что оба эти параметра усиливаются как в обычном, так и в вызванном (гипнотическом) сне (1916). Считалось даже, что в гипнотическом состоянии человека можно заставить принять любую идею и/или совершать поступки, противоречащие его взглядам (см.: принуждение в гипнозе). Такое понимание противоречит нашему определению гипноза. Можно управлять реализацией внушений (см. идеодинамизм), но не их принятием. Пациент в гипнозе - волен отказаться от того, что ему не подходит, более того, в новом гипнозе оператор постоянно просит пациента сотрудничать и подвергать критике то, что он ему предлагает, чтобы все возникающие феномены исходили только от пациента. |
|
En.: Learned limitations Человек не использует все ресуроы, которыми располагает. Отрицательный опыт прошлого лежит в основе опасений или принятых когда-то решений, давно забытых, но оставивших свой след в нашей психике и блокирующих наше мышление и поведение. Многие наши действия определяются сценариями, созданными нами самими и находящимися вне досягаемости нашего теперешнего сознания. Осознаваемые границы этих запретов не подвластны нашей критике. Приобретенные ограничения затрудняют и замедляют психологическую работу. Многие из них действуют как постгипнотические внушения (см. негативный самогипноз). Сознательные усилия по освобождению от них приводят к появлению новых ограничений и иногда поддерживают и усложняют имеющиеся проблемы (Vfetzlawick & coll., 1974/1975). Гипноз дает возможность психике действовать вне этих приобретенных ограничений и, следовательно, получить доступ к новым процессам интеграции. «Они (пациенты в гипнозе) получают свободу преодолевать собственные ограничения, и таким образом их собственные терапевтические возможности могут реализоваться без помех» (Erickson & Rossi, 1979). Поэтому говорят о терапевтическом трансе, чтобы обозначить период, во время которого пациенты получают способность выйти за пределы привычных референтных рамок, ограничивающих их, и испытать другие модели внутреннего функционирования (Erickson & coll., 1976). |
|
En.: Wake-up Слово «пробуждение» используется для характеристики момента выхода из гипнотического состояния с тех самых пор, когда гипноз сравнивали со сном. Эта терминология, хотя и освященная практикой, не вполне адекватна, и некоторые пациенты резонно возражают, что они «не спали». Говорят также о возвращении, о восстановлении. Пробуждение происходит обычно по просьбе оператора. Иногда пациенты пробуждаются сами, в частности, если исследование затронуло чувствительные моменты (Erickson & coll., 1976). Нередко наблюдение за пациентами позволяет опережать их желания: «Теперь я знаю, что вы хотите проснуться...» (Erickson & Rossi, 1981). |
|
En.: To programm Традиционный гипноз претендует на программирование пациентов (на лучшую жизнь, на избавление от симптома и т. д.). Реализация постгипнотического внушения свидетельствует в пользу возможности такого программирования. Мы более не стремимся к подобному программированию, за некоторыми исключениями (например, пациент, программирующий анестезию на определенное время), зная о сопутствующих ему случайностях и риске (см. предосторожности). Вместо программирования современный гипноз предлагает пациенту помощь в обретении свободы от предшествующих, но все еще действующих программ (см. сценарии). Такое «распрограммирование» открывает путь для творческой способности и позволяет формировать новые модели поведения. Эриксон и Росси отмечают, что «программа» - забавное слово для обозначения нашего призыва к пациенту использовать свои собственные возможности (Erickson & Rossi, 1981). В эриксоновской психотерапии программирование пациента исключается; зато благодаря гипнотерапии мы можем быть у истоков открытий, которые сделает пациент «при условии, что то, что предлагается, приемлемо для его собственных референтных рамок» (Erickson & Rossi, 1981). |
|
En.: Research programs Опыт показывает, что в гипнозе пациент способен подобно компьютеру запускать программы поиска решений проблем, и мы всегда говорим нашим пациентам, что их бессознательное может превосходно находить решения там, где их сознание и воля бессильны (см. бессознательный поиск). Это утверждение соответствует действительности, поскольку рациональный или рассудочный подход способен сосредоточиваться только на одной проблеме одновременно, тогда как аналоговое и целостное функционирование, свойственное бессознательному, почти одновременно может рассматривать бесчисленное количество возможностей. Фокусировка и диссоциированное функционирование психики, являющиеся видами гипнотического функционирования, делают возможным запуск таких программ поиска. |
|
En.: Length of hypnotic session Сколько времени посвящают гипнотическому сеансу? Согласно нашим записям средняя продолжительность составляет около получаса. С очень эмотивными или резистентными пациентами приходится работать около часа. Но ничто не мешает нам, если время ограничено, сказать пациенту, что его бессознательное будет работать в его пользу... до следующего сеанса. Эриксон рассказывал, что в 1952 году ему требовалось обычно от четырех до восьми часов, чтобы должным образом вовлечь пациента в работу (Erickson, 1980). Нежелательно действовать слишком быстро, поскольку пациенту необходимо время. Полагаю, что мы обязаны с уважением относиться к периодам задумчивости. В некоторых случаях (при неотложной помощи или в стоматологии) вполне уместно действовать быстрее, пользуясь прямыми внушениями, но работа при этом совершается несколько иная. |
|
En.: To project in future В новом гипнозе пациентов почти всегда просят не только находить воспоминания, но и проецировать свои грезы в будущее; им нередко предлагают увидеть себя такими, какими они хотели бы быть через три или шесть месяцев. Эта практика, к примеру, успешно используется при работе со страдающими ожирением (см.: бессознательное). Такое предвосхищение грядущих достижений является очень мощным психотерапевтическим инструментом. Пациент как бы определяет направляющую линию и предоставляет своему бессознательному работу по ее осуществлению. |
|
En.: Volontary/ non volontary Непроизвольной называют активность, которая не может контролироваться волей, как, например, деятельность вегетативной нервной системы или физиологические функции. Невольными называют действия, которые могут контролироваться волей, но в данный момент, по-видимому, ею не контролируются. Эриксон не делает различия в употреблении слов «невольное» и «непроизвольное». Гипнотическое поведение, по нашему мнению и по определению, является невольным, или непроизвольным (Erickson & coll., 1976). Результат гипнотического сеанса также не может быть достигнут усилием вели (Erickson & coll., 1976). С другой стороны, стремление быть вежливым может побудить к превосходной симуляции гипноза; эта же установка может послужить и для индукции гипноза. Интересно отметить, что граница здесь очень зыбкая, и ситуация может быть двойственной. При углублении гипноза непроизвольный характер поведения становится более отчетливым. |
|
En.: Simplicity Практика гипноза проста. Тем не менее не следует забывать: - чтобы понять, что такое гипноз, необходимы определенный уровень культуры и знакомство с основными понятиями (здесь мы даем определение тремстам пятидесяти понятиям); с другой стороны, рискованно заниматься терапией без достаточной профессиональной подготовки; - гипнозом не следует заниматься, не испытав этот опыт на себе и не узнав значение задействованных в нем факторов (формулировки и т. д.). Трудности, с которыми приходится сталкиваться, практикуя два основных типа гипноза, о которых мы говорили, отличаются: - новый гипноз относительно сложнее, он требует тонкости формулировок; - традиционный гипноз и прямое внушение проще для практического применения. Вместе с тем воздействовать на другого - означает решиться на определенный шаг, что часто заставляет колебаться. Когда читают об удивительных эффектах, которых можно добиться с помощью гипноза, возможно, задаются вопросом, какие же словесные ухищрения при этом используются. Рискуя разочаровать читателя, повторю, что нет ничего проще. Достаточно в простых выражениях попросить пациента, «если он не возражает», сделать то-то или то-то (см. Joseph Barber, 1989). |
|
En.: Apposition of opposites Способ внушения, или содействия внушению, основанный на использовании уравновешивающего свойства речи. Высокое напоминает нам о низком и т. д. Например: «В то время, как ваш кулак сжимается, все ваше тело расслабляется...», или: «Пока левая рука остается тяжелой, правая рука может становиться легче...», «Когда ваша рука поднимается, ваши веки опускаются». (Пример Ноэми. См. Erickson & Rossi, 1979.) Это один из видов косвенного внушения. |
|
En.: Direct suggestion «Прямое внушение используется для получения эффектов, о которых упоминается конкретно и прямо» (Weitzenhoffer, 1989). Вот типичный пример: «Отныне, когда вы будете есть, вы станете очень быстро наедаться и вам будет тяжело съесть больше» (Weitzenhoffer, 1988, 2) Прямое внушение типично для традиционного гипноза. Мы считаем, что его главные недостатки заключаются в следующем: - прямое внушение не оставляет пациенту выбора; - прямое внушение часто вызывает сопротивление со стороны пациента; - оно может быть неудачным и опасным, будучи эффективным, Вайтценхоффер (1988) сообщает о случае брикомании, при котором врач внушил несчастной пациентке, что ее язык будет находиться между зубами (постгипнотическое внушение). Когда пациентка проснулась утром, ее язык был серьезно поврежден; - оно представляется нам опасным еще и потому, что предполагает способность пациентов к адаптированному поведению, к которому они на самом деле не готовы: «Вы больше не будете бояться воды...» Другие, менее карикатурные внушения, требуют изменений, к которым пациенты также не готовы (Erickson & Rossi, 1979); - в любом случае старательно внушать человеку то, что может быть хорошо для другого, по меньшей мере рискованно и не может не создавать этических проблем; - этот тип внушения неудобен для терапевта, если пациент не склонен подчиняться. Терапевт, разумеется, стерпит это; другое дело - пациент, который долго будет переживать еще одну неудачу; - в случае прямого внушения никогда нельзя быть уверенным, что пациент не старается просто быть любезным (Erickson & coll., 1976). Стоит ли выносить приговор прямому внушению? Думаю, что нельзя дать однозначный ответ. Всегда существуют особые случаи; прямое внушение может быть полезно, если требуется воздействовать на тело, а также в некоторых случаях, когда нужно разорвать порочный круг. Эриксон отмечает, что ему приходилось пользоваться прямым внушением, иногда даже авторитарно, при работе с нерешительными пациентами: «Нельзя сказать, что они принимают внушение без критики, но они соглашаются, чтобы их слегка подталкивали» (Erickson & coll., 1976). |
|
En.: Mind set Психическая предрасположенность показывает, чего можно ожидать от действия бессознательного механизма. Ее легко выявить при помощи детской игры: «Вы знаете, какого цвета мел... Вы знаете, какого цвета обычно бывает бумага... Вы можете представить себе цвет заснеженных вершин... Теперь прошу вас быстро ответить: что пьют коровы?» Если вы ответили «молоко», то остались в дураках, как и более 85% наших соотечественников. Использование психической предрасположенности, являющееся косвенным внушением, это, разумеется, психологическая манипуляция, играющая на автоматизмах человеческой психики. Если присмотреться, то подобное использование психической предрасположенности ведет пациента в заданном направлении. Но фактор принуждения этим и ограничивается, и пациент в конечном счете сам выберет свой собственный ответ. Не теряя способности к свободному суждению, он получит дополнительную возможность использовать его. Последовательное принятие является частным случаем использования психической предрасположенности. |
|
En.: Psychoanalysis Может ли психоанализ помочь пониманию гипноза? Фрейд изучал гипноз вместе с Бернгеймом, пользовался им и в итоге отказался от него. Напомним, что в ту: гипноз сводился к внушению, ограничения которого нам известны (см.: раппорт). По Фрейду, многие психоаналитики использовали свои знания и опыт для дешифровки гипнотических феноменов, делая акцент на особых качествах возникающих отношений. Этому предмету посвящены многочисленные труды Шертока (1963, 1979, 1984), считаем, что значимость подобных исследований весьма относительна из-за их исключительного интереса к методам индукции традиционного гипноза (см.: артефакты). Гипноз, которому эти исследования тем не менее послужили на пользу, в настоящее время стал целостным психотерапевтическим подходом, и многие психоаналитики принимают участие в наших размышлениях (см. Palaci, 1987). |
|
En.: Psycological work В той мере, в какой гипноз позволяет добиться того, что ранее было невозможным, мы вправе говорить, что совершена определенная психическая работа. Мы можем предположить, что эта работа является результатом приведения в действие определенных психологических ассоциативных цепей. Речь идет о бессознательной работе. Навыки или перенос навыков как результат гипнотического сеанса также могут быть результатом работы. Рассуждая таким образом, мы следуем размышлениям, сформулированным Жаком Паласи (личное сообщение): «Это не просто внушение, вы предоставили пациенту свою психику для совершения работы, которая ранее была для него невозможной...» (Palaci, 1987). |
|
En.: Psychological connections Мы полагаем, что использование гипноза психотерапевтично в той мере, в какой этот тип психологического функционирования способствует образованию новых психологических связей (Araoz, 1982). Это не означает ни копирования пациентом идей или принципов терапевта, ни разъяснения пациенту его поведения. Но это означает, что пациент ставит под сомнение некоторые свои идеи, к которым он прежде не мог отнестись критически или, подвергая их критике, не мог отреагировать на это. Слова терапевта - не более чем материал, с помощью которого пациент приводит в порядок свое собственное внутреннее содержание. Благодаря гипнозу он также получает возможность, используя бессознательные механизмы, установить преемственность между решениями, идущими из детства (сценарии) и тем опытом, который он приобрел позже, то есть своей взрослой психикой. Творческая способность, возрастающая благодаря гипнозу, позволяет пациентам находить новую путеводную нить и переструктурировать опыт своей жизни. Все это в какой-то мере укрепляет новые ассоциативные связи, для того чтобы получаемые сведения гармоничнее интегрировались психикой и могли появляться новые возможности. |
|
En.: Psychological functions 1. Гипноз позволяет «брать в скобки» некоторые психологические функции и таким образом избирательно активизировать другие. Вот хороший пример изолирования функций в гипнозе (Erickson & Rossi, 1979). Во время одной демонстрации Эриксон хотел доказать оригинальную способность пациентов в гипнозе играть со своим собственным сопротивлением. Пациентка, добровольно вызвавшаяся для демонстрации, очень подходила для этого, несмотря на то, что была уверена в обратном. Эриксон попросил ее «предоставить своему бессознательному право продемонстрировать тем или иным способом, что она очень хорошая пациентка, но так, чтобы сама она не отдавала себе в этом отчета сознательно и в то же время сохраняла активность на сознательном уровне. Другими словами, чтобы то, что демонстрирует пациентка, видела только аудитория. Через некоторое время рука пациентки начала левитировать без участия ее сознания, в то время как она сама продолжала извиняться, что мало подходит для демонстрации. Она сохраняла способность смеяться и шутить с аудиторией, в то время как Эриксон предлагал медикам проверить спонтанную анестезию, развивавшуюся без ее ведома в одной руке с сохранением чувствительности во второй. Эта молодая женщина оказалась способна сохранять свое сопротивление, демонстрируя признаки настоящего гипноза. В будущем должен возрасти интерес исследователей к избирательным изменениям некоторых психических функций при том или ином типе гипноза. (См.: содержание индукции.) 2. Возможность избирательной активизации некоторых психических функций - это ключ к пониманию терапии гипнозом. |
|
En.: Psychotherapy В истории психотерапии гипноз играл исключительную роль. Эволюцию этого понятия можно проследить от простого внушения выздоровления, применявшегося Льебо, до концепций Фрейда и Павлова (Gamier, 1991) С тех пор, как отмечает Зейг, мы видим, что те, кто занимался гипнозом, создали новые виды психотерапии: гештальт-терапия Фрица Перлза, поведенческая терапия Джозефа Вольпе, трансактный анализ Эрика Берна (Zeig, 1985/1988). Напомним, что вое ученые из Института психических исследований в Пало Альто также занимались гипнозом и посещали семинары Милтона Эриксона (Watzlawick, 1974/1975). Отказ Фрейда от гипноза долгое время давал основание считать, что гипноз, который путали с внушением, не является истинной психотерапией. С тех пор практика показала, что гипноз открывает иные перспективы, нежели внушение. В чем особенность эриксоновской психотерапии? «Она не основана на анализе отношений между пациентом и терапевтом, как в психоанализе, она не является действием терапевта, как в случае поведенческого подхода. Напротив, мы полагаем, что психотерапия осуществляется самим пациентом, а терапевт только предоставляет возможность и создает соответствующий контекст для этого» (Godin, 1987). Эриксон, предпочитавший метафоры абстракциям, часто говорил о реке, как о примере естественного процесса, который нельзя остановить, но можно направить в нужную сторону... Еще есть стволы деревьев, плывущие по реке и в какой-то момент застревающие. Если хватит сноровки освободить дерево, являющееся «ключевым» в этом заторе, все элементы возобновят свое движение... Эриксон любил также рассказывать о лошади, найденной однажды во владениях его семьи. Кому она принадлежала, никто не знал. Юный Эриксон вывал лошадь на дорогу, и она сама нашла нужный путь (Rosen, 1982/1986). Эриксону было ясно, что «к психотерапии прибегают не для того, чтобы прояснить не подлежащее изменению прошлое, а потому, что не удовлетворены настоящим и хотят изменить к лучшему свое будущее. В каком направлении и до какого предела нужно меняться? Этого не знают ни пациент, ни терапевт. [...] Я воспринимал большую часть своей терапевтической работы как способ открыть путь потокам изменений, бурливших в пациенте и внутри его семьи» (Erickson, 1974/1975). Отметим, что представления Эриксона очень современны. В противоположность специалистам минувшего века, предпочитавшим понятие энергии (что обнаруживается, например, в психоанализе), теперь главным звеном в науке является информация, и первостепенным становится понятие системы (см. Watzlawick & coll., 1967/1972). Подход Эриксона интегрируется со многими направлениями исследования. В настоящее время он, парадоксальным образом, находится на пересечении различных психотерапевтических подходов. Подобно психоанализу, он интересуется символами, но идет в этом направлении дальше, поскольку использует метафорический метод общения с пациентами. Подобно поведенческой психотерапии, он обращается в своей работе к категориям обучения и разучивания. Подобно гуманистической терапии, он доверяет возможностям развития человеческого потенциала (см.: бессознательное). Системные и парадоксальные подходы, как и краткие виды терапии (Институт психических исследований в Пало Альто) многим обязаны Эриксону, и это охотно признается (Godin, 1987). Вот сводная схема связей эриксоновского подхода с другими видами психотерапии, представленная мною на конференции в рамках курсов клинического гипноза Марка Броде-на (J. Godin, 1980, неопубликованное). |
|
Арман, Мари-Жак де Шастне, маркиз де Пюисегюр (1751 - 1825) был последователем Месмера, но в отличие от последнего никогда не наблюдал у своих пациентов конвульсий. Один из них, напротив, продемонстрировал однажды состояние «податливости», при котором он ни на мгновение не прерывал словесного диалога со своим магнетизером. При пробуждении пациент ничего не помнил. Пюисегюр повторил этот опыт с другим пациентом и квалифицировал его как «вызванный сомнамбулизм». Согласно Пюисепору, от десяти до двадцати пациентов давали подобные реакции; в этом случае «действие гипнотизера на пациента сравнимо с действием магнита на магнитную стрелку». Пюисегюр так объяснял наблюдаемые феномены: «Вы усыпили его волевым актом, волевым актом вы его и разбудите». |